подготовка и физическая — точно пригодится, и к поступлению, и потом. В училище легче будет!».

— Спасибо, Василий Николаевич! Не подведу, обещаю!

Вечер продолжался. Несмотря на обилие закуски, народ все же постепенно поднабрался. И Косов тоже чувствовал легкое опьянение. В какой-то момент гости переместились в холл на этаже, перемешались там с людьми из других квартир. Откуда появился патефон, Иван не знал. Начались танцы.

Благо, что Тоня хоть чуть-чуть, но натаскала Косова. Уж вальс-то он мог танцевать без особой опаски. В основном, он танцевал с Зиной, на которую было довольно забавно смотреть. Девушка… изрядно поднабралась. Нет, со стороны все смотрелось вполне пристойно, но Иван, танцуя с ней, понимал, что и прижимается она к нему сильнее, чем надо, и зарумянилась, и смеется очень уж заразительно. Даже мило насупилась, когда Косов все же станцевал с Тамарой.

— Иван! А как тебе удается писать такие хорошие стихи к песням? — женщина, танцуя с ним, тоже, как и Зиночка, дистанцией себя на ограничивала. И похоже, что Тамаре нравилось, что он чуть конфузиться от такой… близости. Ага… не оконфузиться было сложно. И духи у нее подобраны хорошо — очень уж подходит аромат к грузинской красавице, какой-то… пряный и чуть горьковатый. И ткань платья, мягкая на ощупь, очень выгодно подчеркивала, что фигура у Тамары еще — ого-го! И эта легкая улыбка на губах. И взгляд карих глаз, затененных такими длиннющими ресницами.

«Ведьма, не иначе!»

— Я, Тамара, и сам не знаю, как это получается, — ага, сейчас вот скажу — «а ворую я! краду интеллектуальную собственность!», — иногда кажется, что я где-то слышал уже какие-то строки… ну вот — похоже… как-то. Иногда… что-то навеет. Ситуация какая-нибудь или еще что… А вот когда уже есть несколько строк, или даже — четверостиший, тут уже приходится думать, чем их дополнить. Но — тоже чаще всего происходит спонтанно!

— Интересный ты… паренек! И внешне… и пообщаться с тобой… интересно! Как будто тебе на восемнадцать лет, а… лет так тридцать, а то и тридцать пять! То — юноша, а то — уже и мужчина зрелый!

Иван с облегчением выдохнул, когда танец закончился. А то и сама женщина на него действовала… и разговор этот… тоже. Когда на какое-то время она замолкала в танце, то так прижималась к нему, что казалось, что вальс вот-вот перейдет в танго. Танго Тоня его тоже учила танцевать, только вот похвастаться здесь пока ничем не мог. Сложновато оказалось за такое время изучить все фигуры этого чувственного танца. Поэтому, когда музыка стихла, Косов определенно чувствовал… стеснение в штанах. Тамара улыбнулась, казалось бы, случайно провела рукой, задев… область стеснения, ага! и негромко сказала:

— И за это… за комплимент… тоже спасибо! Надеюсь, не в последний раз видимся!

В ответ он смог только наклонившись, поцеловать ей руку, и отвести к диванчику, где о чем-то спорили и смеялись ее муж и еще несколько военных. В холле и на лоджии уже находились не менее тридцати человек. Кто-то курил, общаясь; кто-то танцевал, как сам Косов только что; было и несколько кучек по интересам — болтали сидя в уголке женщины, в углу несколько мужчин хохотали, явно обмениваясь анекдотами. В общем празднование явно перешло в фазу — все друг другу братья и сестры, все — одна семья. Люди заходили в квартиры, выходили из них; кто-то подходил с других этажей, или уходит куда-то. Броуновское движение, не иначе.

Иван еще пару раз станцевал. Один раз в какой-то совсем молоденькой девчушкой, которая донимала его расспросами, кто он, у кого в гостях, чем занимается, любит ли он читать, и что ему нравиться из музыки. Вот же болтушка!

Второй раз он танцевал с подругой Виктора, Татьяной. Здесь все было спокойнее, комфортнее.

— Ну что, отдохнул? — смеясь глазами, спросила его Таня.

— Мда… даже не знаю, что и сказать. Компания, конечно, хорошая, но вот отдохнул ли я…

Она засмеялась.

— Ну так… нечего было хвостом крутить перед Тамарой. Зиночка вот тебе покажет «кузькину мать», готовься. И танцуешь ты весь вечер то с одной, то с другой. Какой же девушке это понравится.

— Да как отказаться-то? Девушкам, а тем более зрелым женщинам отказывать никак невозможно!

Татьяна засмеялась:

— Вот-вот… так и затаскают по рукам, как котенка! Гадить где попало еще начнешь!

Кто «сдал» их с Ильей, осталось неизвестным, но только в какой-то момент, незнакомая ему молодая женщина захлопала в ладоши, привлекая к себе внимание, а потом громко сказала:

— Товарищи! Среди нас находятся молодые дарования, которые написали уже довольно много известных песен! Паша! — обратилась она к какому-то майору, — помнишь мы на концерте были, там еще певица, Вера Конева так хорошо пела? Так вот — это песни этих молодых ребят. Давайте все вместе попросим их что-нибудь спеть? — и сама же начала хлопать в ладоши, повернувшись к Косову, и стоявшему недалеко Илье.

«Пиздец подкрался незаметно! Узнать бы, кто это нас так сдал?».

Пришлось снова петь. И практически — весь свой, слава богу, пока еще небольшой запас выданных «в народ» песен. Хорошо, что Илья взял на себя конферанс, и несколькими фразами давал знать Ивану, какая песня следующая. Уже к середине этого импровизированного концерта, у Ивана стало побаливать горло, а потом, уже к концу, он и вовсе стал похрипывать, «как старый инструмент баян»!

И даже теплый чай, который организовала мамы Киры, снял боль в горле лишь частично. Наградой, если это так можно назвать, ему стали горящие глаза Зиночки, Тамары, и, как не странно, этой девчушки-болтушки. На Киру он старался вообще не смотреть!

А вот Зиночка сделала вывод. И даже правильный!

— Тебя невозможно никуда брать с собой в компании, где есть хоть одна… симпатичная женщина! Ты, Ваня, несносен! Все! Я обиделась и сейчас ухожу домой! А ты меня — проводишь, и это не обсуждается!

Ну а что, а? Что тут можно сделать? Только согласиться. Тем более, Иван и сам уже чувствовал некоторую усталость. Нет, не физическую, а… устал от большой компании, где он и не знает никого толком, от необходимости постоянно «фильтровать» слова, от Тамары и ее мужа устал! От внимания посторонних людей — тоже устал. Успех у людей, и даже их искреннее внимание и дружелюбие… тоже нужно дозировать!

Пока они спускались по лестнице, Зина ему негромко выговаривала:

— Ну что такое, Иван! Ну как мне к этому относится — и Тамара к тебе липнет, и вон… с Татьяной этой ты во время танца